Тэсса не помнила ни единого дня из своего детства, когда на небе светило солнце. Не то, чтобы на ее родине, в Четвертой Югославской Объединенной Республике были такие погодные условия, что солнечная погода была редкостью. Просто Тэсс вообще плохо помнила свое детство, лет до десяти. И сама не знала почему.
Самые ранние воспоминания – об их первом доме в Старом городе. Тэсса тогда еще была вовсе не Тэссой, а Цвьетой Фурлан («Тэсса» появилась потом, когда уже на новом месте жительства, когда она поняла, что англоговорящему населению трудно выговорить ее имя), и вообще, тогда для нее все было другим, и она сама была другой. Цвьета до сих пор помнит старые дома с крышами из оранжевой черепицы, окна со ставнями, прямые проспекты улиц, длинные лестницы (толстые потные туристы, поднимаясь по ним, всегда натужно пыхтели, а вот маленькая и легкая Цвьета легко и без труда поднималась наверх за считанные секунды), маленькие переулки, лабиринтом опутывавшие квадраты основных улиц. И развалины. В городе было полно развалин, особенно ближе к жилым районам. Они, кажется, остались еще с войны, что была, чуть ли не два века назад. На них всегда пригревались кошки (еще одна обязательная деталь Тэссиных воспоминаний – кошки, их всегда было много в городе) и резвилась ребятня. А еще была стена, по которой ходили только туристы. Нет, горожане могли ходить туда, но только за деньги, на туристических правах, но никогда этого не делали. Глупо ведь, они и так здесь всю жизнь живут и все в округе знают, зачем еще платить за это? По стене туристы обходили город. У них были фотоаппараты и камеры, и мало кто фотографировал море и заливы, в основном их интересовал город. То есть, фотографировали они именно жителей. Поэтому у Цвьеты всегда возникало впечатление, что живут они в зверинце. Что они заключены там, на забаву толстым туристам с яркими вспышками камер. Как звери…. К туристам Цвьета вообще относилась с антипатией. С малых лет ее приучили знать основные фразы на английском, а в школе она только усовершенствовала свои познания, так что туристы постоянно обращались к ней с просьбами показать что-то в городе. Частенько ей давали за это деньги – круглые монеты – европейские, американские, Цвьете всегда было невыносимо стыдно принимать их, но она знала, что мать опять будет ругать ее за день без «выручки». Они бедные и надо как-то выживать, а из-за этого стоит поступиться гордостью – этому учили ее в детстве…
Джейн отдергивает руку и ойкает, Тэсс осознает, что задумавшись, переборщила с зеленкой. Джейн – семилетнее создание с двумя косичками и невероятно серьезными, недетскими глазами – из неблагополучной семьи, сегодня ее отец (очевидно, как всегда в нетрезвом состоянии) поднял руку на дочь, промахнулся, зато разбил зеркало, поранив ее. Совсем взрослая, эта Джейн. Даже не плачет совсем. Никогда. Ни разу не видела Тэсс, чтобы этот ребенок плакал. Хотя нет, это уже не ребенок, а взрослый человек. И Тэсс подумала, что наверняка и у Джейн, когда она вырастет, будет мало «солнечных» воспоминаний о детстве. Потому что и детства как такового у нее нет.
Джейн отправляется по дорожке к дому, напоследок махнув рукой Тэссе, идет она не к своему дому – а к соседнему, где живет Айзек, еще один работник службы социальной помощи, он, собственно, и навел волонтеров на семью Джейн. Сам он приглядывал за девочкой, когда родители «отбивались от рук», но у него у самого старшая сестра в больнице, и младшая - проблемный подросток, и времени на Джейн не всегда находилось. А волокита с отменой прав у отца Джейн тянется, кажется, года два, если не больше. За это время Джейн стала для Тэсс, да и для других работников почти родной.
Как раз тогда, два года назад, и сама Тэсс впервые познакомилась с волонтерами. Прибывшая в чужую страну нелегально, несовершеннолетняя девчонка нуждалась в чьей-то помощи, и она ее получила. С тех пор она и сама стала одной из них, работники стали ее второй семьей. И она действительно счастлива, и солнечных дней в ее жизни больше, чем достаточно. Она давно своя. И работа пришлась ей по нраву – мягкая, добрая Тэсс, сама понимающая, что такое людские страдания, не могла не помогать людям. Ее даже называли (в шутку, но на самом деле - всерьез) Балканским Ангелом. А еще говорили, что у нее светлая улыбка, печальные глаза и всегда холодные руки. Значит – и сердце теплое.
И любовались ею, такой нелепой и чужой в этой стране, но все же нашедшей свое место. У девятнадцатилетней Тэсс восточно-европейские, славянские черты лица, она смуглая, а волосы – темные. Под глазами – почти всегда синяки от недосыпа – кроме волонтерской, добровольной работы у нее есть основная, где начальник нагружает ее, секретаршу, так, что свободного времени не остается вообще, да и от сна время отнимается. Ей не идут джинсы и футболки (но другого выбора у Тэсс нет, денег у нее и так немного), она высокая, статная и прямая, ей бы пошло платье – длинное и легкое, воздушное, яркое… И не место ей здесь, на американском континенте. Вернуться бы ей домой, в славянские земли, куда-нибудь в тихие небольшие городки со старинным центром, или в поля с ароматными горькими травами и полноводными реками.
Тэсса, проводив глазами фигурку Джейн, возвратилась в фургон. Честно сказать, она не знала, как назвать эту нелепую машину, которая ездила, когда сама хотела, зато была настоящей, «волонтерской», внутри были и две откидные кровати, и столик с сидениями по типу плацкартного вагона в поездах, аптечка и все прочее, что так необходимо при их профессии. Пожалуй, только этим глава из центрального города обеспечил их маленькую, но дружную команду. В самом фургоне сейчас спал Фил, ее напарник – замотался парень, работал уже вторую смену подряд. Городок у них хоть и маленький, а нуждающихся в их поддержке много, а надо еще объезжать некоторые соседние районы, где у волонтеров нет такой техники, как у них.
Заведя мотор, Тэсса отправилась обратно в город. Жили Айзек с семьей и его незадачливые соседи далековато от города, в лесной зоне, тут же недалеко располагалась больница. За лесами шли поля, солнце неприятно светило в глаза, а в окно изредка дул жаркий ветер. От раскаленного асфальта становилось еще жарче, дорога была пустынна. Кондиционер был сломан уже с начала лета. А жара стояла страшная, Тэсс уже казалось, что дорога будет бесконечной, девушка чуть потянулась, не отпуская руля, белая футболка неприятно прилипла к телу, а спина отозвалась болью в лопатках.
Впереди замаячила автобусная остановка, причем там находилась женщина, что странно, одетая в пальто, несмотря на такую жару. Тэсс, даже не задумываясь, крутанула рулем, притормозила – старенький фургончик остановился, причем, судя по каким-то трескам в двигателе, с явным недовольством. Как бы он не сломался еще. Тэсс переползла на соседнее сидение и высунулась в окно.
- Девушка, вас подвезти? – спросила она.

Женщина резко выпрямилась, вскинулась, внимательно всматриваясь в лицо Тэссы. Всматривалась долго - пыталась узнать кого-то? Тэсс растерянно наблюдала за ней. Она оказалась моложе, чем ей показалось в первый момент, не так уж намного она была старше самой Тэсс. Тем временем женщина, словно совершая над собой усилие, проговорила, беспомощно протягивая к Тэссе ладони:
- Помогите, - выдавила она, - пожалуйста... -
Женщина поежилась, словно от горячего ветра, принесшего с собой не только зной, но и песок, который неприятно кольнул Тессу в глаза и заставил ее сощуриться, ей стало холодно и одиноко.
Тэсс открыла дверь, спрыгнула на горячий асфальт, сразу же обжегший ей ступни даже сквозь босоножки, и направилась в сторону остановки, вдыхая горячий сухой воздух. Казалось, кислород не желал поступать в легкие, заставляя девушку дышать глубже.
- Я помогу, - она остановилась перед незнакомкой, вглядываясь в ее усталое худое лицо.
"Тут больница рядом... она оттуда?.." - мелькнула мысль в голове Тэссы.
- Все в порядке, не волнуйтесь! - ободряюще произнесла она, тепло улыбнувшись. Когда девушка улыбалась, она странно щурила глаза, так, что они превращались в щелочки. - Только умоляю, пойдемте в фургон, здесь невыносимо жарко! Не хватало еще тепловой удар заработать! - она протянула незнакомке руку, продолжая улыбаться. Вот этим она по-настоящему любила заниматься. Помогать людям. Тэсс не знала ни имени, ни истории этой девушки, но все равно жаждала помочь ей, как однажды помогли ей. Ветер, налетевший снова, стих и, кажется, в этой огромной чашке с песком стало на одну десятую градуса прохладнее.